…И вот в год 100-летия образования Республики Башкортостан на экраны вышел художественный фильм Булата Юсупова «Первая Республика».
Я не стану обсуждать общественно-политическую составляющую нового фильма, а просто изложу свои впечатления, как человека, который пришёл в кинотеатр, привлечённый достаточно плотным информационным освещением фильма. Для чего вообще люди ходят в кино? Чтобы увидеть на экране историю, получить какие-то эмоции и, в некоторых случаях, узнать что-то новое. Выходя из кинотеатра после фильма, я поймал себя на мысли, что ничего из вышеперечисленного я не получил.
Да, там существует какой-то сюжет, есть какие-то герои, но в целом фильм производит впечатление чего-то невнятно-несуразного, которое и в первый раз смотреть крайне скучно, а пересматривать и вовсе не тянет. И даже то, что он поставлен на основе каких-то исторических исследований, как это указано в титрах и на что упирают сценаристы, его не спасает.
1. В фильме нет связной и интересной истории. Всё, что зрителю показывают в течении 100 минут экранного времени – это просто набор каких-то исторических фактов с 1922 года по 1956 год с попыткой их связать через рассказ Касыма Азнабаева. Рассказчик в большинстве случаев просто дает сухой комментарий в виде «в такой-то день в таком-то месте произошло такое-то событие». Единственное, что хоть как-то позволяет оценить его отношение к происходящему – это цветовая гамма кадров, идущих в этот момент на экране: яркие цвета – приглушенные цвета – черно-белое изображение. Никто ничего не объясняет, всё время приходится «догадываться самому», в большинстве случаев нет никаких причинно-следственных связей. Если это произошло, то потому, что произошло. Если делается попытка сделать объяснение происходящему, то это происходит где-то на заднем плане и проходит мимо, потому что тоже ничего не объясняет. Человеку, не погруженному в контекст башкирской истории и культуры, абсолютно не знакомому с людьми, изображенными в фильме, сложно что-либо понять. Можно весь фильм задавать себе вопросы «Что происходит?», «Кто это такие?», «Как связаны между собой люди и события?» и в итоге не получить ответа. Да, кино не справочник, но мне, как зрителю, для сопереживания и погружения надо же хотя бы понимать, что за герои или персонажи действуют, почему они поступают так или иначе и т.д. Зацепив зрителя живым характером, авторы фильма могли бы сподвигнуть меня, как зрителя, после фильма залезть в энциклопедии, справочники и книги, чтобы узнать больше о героях и о событиях. Могли бы, но…
2. Все эпизоды, составляющие фильм выполнены в одно театрально-комиксоидной манере. Вот локация, вот статичные персонажи, которые находятся в данной локации, вот персонажи что-то напыщенно по театральному что-то делают, вот персонажи что-то произносят. Не важно, говорят ли они при этом между собой, или обращаются к аудитории – это будет не живая речь, а какой-то официозно-канцелярский язык, как будто это выступление, зачитанное по бумажке или выдержка из энциклопедии.
3. В фильме все персонажи строго делятся на 3 лагеря, условно это «наши» — деятели науки и культуры, их родные и близкие, безвинно пострадавшие -, «не наши» и «все остальные». Различаются они очень просто. Все «наши» имеют Имя, Фамилию, Отчество, все они умные, добрые, возвышенные и талантливые. Все «не наши» имен лишены, они тупые, мерзкие и злобные и ведут себя соответственно. Ну, например, это вахтер в театре, или сотрудник типографии, предлагающий передовицу об окопавшихся троцкистах. Или вот тётка из очереди, которая кричит, чтобы не пущщали жен врагов народа. А уж про партийного деятеля Андрея Жданова и говорить нечего – упырь, каких еще поискать! «Все остальные» появляются в кадре, что-то произносят – высокопарное или не очень — и больше в фильме не появляются. Для чего они были введены, остается загадкой.
Так что, в сухом остатке, вместо людей в фильме присутствуют только картонные персонажи. Поэтому при просмотре ловишь себя на мысли «И кто все эти люди?»
4. Наверно, всё это можно было бы компенсировать прекрасной актерской игрой, и, к несчастью, этого нет. Нет эмоций, не жизни, нет человеческого общения и отношений, а есть только сухие факты, наигранность, лозунги и … всё.
5. Коснемся же кратко любимой темы последних лет эдак тридцати – «кровавой гэбни». Не затронуть эту тему авторы не могли, в результате превратили её в очередной раз в очередной лубок. Все как один, сотрудники НКВД – мрачные и злобные личности, их боятся. Все, как один, сотрудники НКВД ненавидят сидящих перед ними арестованных. Все, как один, готовы набросится на несчастных арестантов и всеми способами унизить их и растоптать их человеческое достоинство. «Почему?» — задаст вопрос пытливый зритель, и ответа так и не получит. Авторы фильма видимо подразумевали такие вопрос без объяснений. Наверное, потому что репрессии, должен догадаться зритель, наверное, потому что НКВД, а НКВД это всегда «плохо-плохо-плохо». И причины тут никому не интересны. Плохо и всё тут.
6. Что же касается технической части фильма, то и здесь не обошлось без проблем. «Кривые» задники кадров местами очень бросаются в глаза. Это отчетливо видно в самом начале фильма, когда Касым Азнабаев с чемоданом и односельчанами направляется в редакцию газеты, а на заднем плане добавлен деревянный дом с забором. Такая же сцена в конце фильма продемонстрирует здание, если не ошибаюсь, Башнефти, но выгядит оно так, как будто взято откуда-то со старой потрепанной черно-белой фотографии. Это видно в сцене с оркестром. Это видно в сцене концерта фронтовой бригады, когда невооруженным взглядом различимы нарисованные аэростаты заграждений. Я могу ошибаться, но было ощущение, что все сцены официальных заседаний сняты в одной локации, хотя географически это разные здания и помещения. Бросился в глаза мужчина-машинист на одном из собраний, который печатал двумя пальцами на фоне стрекота пишущей машинки. Совсем не похож Максим Горький, за исключением характерных усов, при этом в сцене на стене висит портрет Горького и это несоответствие бросается в глаза. В сцене знакомства Магадеева с труппой слышны щелчки, как будто кто-то в подкованных сапогах щелкает каблуками и говорит «Я!», не зависимо, женщина это или мужчина. На радио записывают Газиза Альмухаметова, а на заднем плане крутит бобины вполне современно-профессиональный катушечный магнитофон. А в сцене, когда охрана лесоповала просто тупо отнесла в сторону от тропы упавшего Азнабаева – упал? Ну и ладно! Давайте его просто в сторону оттащим, чтоб не мешал нам тут – просто захотелось громко сказать «Не верю! Так не бывает!». И это я не говорю про сцены, где «заговорщики по версии НКВД» все сидят в одной камере и общаются между собой. Ни у кого в этот миг не возникло мысли, что такого быть не может по одной банальной причине: в этот момент они могут сговорится между собой? А, ну да, тупое НКВД или «я художник, я так вижу».
7. Фильм всячески вбивает в голову одну несложную мысль. Вот жили прекрасные, умные, добрые люди, творили добро, несли культуру в массы. А потом советский парт-аппарат совместно с НКВД взял и расстрелял или отправил в лагеря. Но сдается мне, что авторы вольно или не вольно внесли в это простую и доходчивую мысль факты, которые говорят совсем о другом. Да, НКВД карало и репрессировало. Да, парт-аппарат вел свою политику. Но только ли они были в этом виноваты? А сами добрые, умные и прекрасные люди и те, кто их окружал? Они вообще мимо проходили? Или всё чуть сложнее и запутаннее, не так однозначно и просто? Показательны в этом сцены, когда, например, сотрудник НКВД приводит Муртазина и Магадеева в театр, а коллектив театра наперебой начинает выкрикивать, какие они плохие и нехорошие, какие дрянные поступки они совершили, какой политики и политической линии придерживались. Кто это был? Это были театральные актеры, такие же деятели культуры и искусства, только рангом пониже. Или сцены, когда журналист газеты, редактором которой был Азнабаев, мерзко считает, что статья о троцкистах должна быть на передовой странице, а потом сам становится редактором газеты. Или сцена, когда один из писателей сообщает, что шкаф, который вынесли из квартиры репрессированного писателя, должен быть записан на него. А сцену, когда Азнабаев сильно «удивляется», что его друг написал и отправил рукопись о Бабиче, не смотря на то, что имя поэта, в общем-то под запретом, наводит на ряд разных мыслей о мыслительном процессе творческих людей. Мне кажется, что пора уже отходить от набившего оскомину клише времён “Огонька” перестроечных времён, и хотя бы сделать попытку честно разобраться в причинах трагических событий тех лет.
В общем, несмотря на мою попытку оценить “Первую республику” именно как фильм, всё равно получился “разбор заклёпок”. Может, потому что на мой непритязательный взгляд рядового зрителя фильма как такового не случилось?
