Режиссер одной из самых обсуждаемых премьер осени Андрей Шальопа — о работе над 250 сериями мыльной оперы, помощи Мединского и спорах вокруг подвига панфиловцев.
Сценарий фильма о подвиге 28 бойцов 316-й стрелковой дивизии под командованием генерала И. В. Панфилова, осенью 1941 года вставших на пути у немецкого танкового батальона, Андрей Шальопа начал писать в 2009 году, но широкая общественность о проекте узнала в 2013-м, когда на краудфандинговой платформе «Бумстартер» картина собрала более 3 млн рублей. На «Панфиловцев» тогда обратил внимание Дмитрий Гоблин Пучков, а затем и министр культурыВладимир Мединский. Рекордные для истории отечественного краудфандинга сборы 2013-го Шальопа вместе с командой конвертировал в небольшой фрагмент фильма и продолжил сбор средств среди обычных зрителей. Те проголосовали рублем, скинув на создание фильма о героях, оборонявших Москву, уже более 34 млн рублей.
Министерство культуры не осталось в стороне, тоже выделив создателям патриотичной ленты грант, а также защищая (порой слишком яростно) историю панфиловцев от тех, кто подвиг называл исторической фальсификацией: мол, не было никаких 28 героев, остановивших собой немецкие танки. Несмотря на все споры относительно исторической достоверности и трудности с поисками финансирования, спустя семь лет после начала работы картина вышла на экраны, причем прокатчиком в России стала компания Universal. Кинокритик и редактор сайта Geek TV Егор Москвитин поговорил со сценаристом и сорежиссером фильма Андреем Шальопой.—
Мне показалось, что ваш фильм — это такой кинематографический аналог «Бессмертного полка» — народной акции с важной этической составляющей, которая возникла снизу, а государство ее поддержало, когда ее уже невозможно было игнорировать. То же самое произошло с вашим фильмом: большая часть средств была собрана с помощью краудфандинга, и только потом подключилось министерство культуры. Какие цели вы ставили перед собой семь лет назад? Сейчас, накануне премьеры, насколько достижимыми они вам кажутся?
— Мы ставили исключительно творческие цели. Нам хотелось снять кино про подвиг 28 панфиловцев. Нам нравилась эта легенда, и фильма такого нет, что очень здорово. Свято место не бывает пусто; кто-то должен был это сделать рано или поздно. Мы решили, что это будем мы. Когда мы только начинали работу над проектом, я писал сценарий и мы с Кимом (Ким Дружинин, сорежиссер — Прим. КиноПоиска) делали первые шаги по его проработке, мы, конечно, понятия не имели, во что это превратится. Мы думали, что в идеальном варианте мы сможем найти какие-то деньги и снять свое кино. После того как начался сбор добровольных пожертвований, оказалось, что возможно собрать большую сумму таким путем, и это, с одной стороны, было невероятно трогательно, с другой — мы понимали, что чем больше денег мы собираем, тем больший груз ответственности на нас ложится, тем выше ожидания. Мы понимали, что это уже принадлежит не нам, это принадлежит людям, и мы должны быть очень внимательны.
У нас всегда была высокая планка качества, но это отношение общественности к проекту подняло вообще на другой уровень все, что мы делаем. Если посмотреть на результат оттуда, из 2009 года, скажу за себя: я более чем удовлетворен результатом. На мой вкус, получилось здорово, даже интереснее, чем я себе представлял. Но окончательно я буду удовлетворен, когда закончится прокат и когда станет понятно, полюбился ли наш фильм зрителю. Если фильм понравится нашему зрителю, а я в это очень верю, тогда я скажу: я счастлив.
Фото со съемок фильма «28 панфиловцев»
— Насколько сильно менялся сценарий по мере того, как вы понимали, что вы получаете дополнительное финансирование и ваши возможности растут? Ведь в 2009 году в нашем кино было немного постмодернистское отношение к войне. Вышло аниме«Первый отряд» — что-то вроде «Ночного дозора» про Великую Отечественную войну. Когда появились первые тизеры вашего фильма, были аналогии с «300 спартанцами» — и визуальные, и по построению кадра. Казалось, что это будет тоже миф-миф. Однако в результате фильм получился более историческим, чем постмодернистским. Вы сделали то, что хотели, или переписывали сценарий?
— Сценарий я не переписывал. Движение от постмодернизма к советской киноповести случилось на этапе написания сценария. Мне нравится эстетика комикса; это определенное культурное явление, и иногда оно бывает очень уместным. Для того чтобы рассказать эту историю, есть разные пути, разная эстетика, в том числе и такая, постмодернистская. Но, когда я начал заниматься сценарием, начал находить информацию и воплощать ее в текст, чем дальше я продвигался, тем больше постмодернизм уходил, его место занимала советская эстетика военной киноповести. Под конец я понял, что вообще не хочу, чтобы это и близко был кинокомикс. А поскольку это героика, конфликт очень простой: герои защищают родину от врагов, в нашем случае Москву. Простая драматургия героики подразумевала монументальность.
Первый тизерный ролик мы делали, когда у нас вообще не было никаких средств. Мы делали его своими силами, снимая на разные камеры — на обычный Handycam, на фотоаппарат. Первые танки мы снимали на RED. Все это дело мы смонтировали, покрасили, добавили какие-то эффекты. На тот момент это все было еще на любительском уровне. Хотя мы очень старались. Главный месседж того тизера: это фильм о героях, о подвиге, и ничего лишнего в нем не было. Мы не обманули ожидания, мне кажется, но эстетика поменялась, да. Что касается сходства с «300 спартанцами», то оно неизбежно: это похожая история. Бой малого числа против большого числа в узкой горловине. Время от времени такие события в истории случаются, когда перед небольшим количеством воинов встает задача сражаться с большим количеством. Когда они себя ведут так, как вели себя спартанцы или панфиловцы, об этом потом слагают легенды. Эта аллюзия неизбежна. В этом нет ничего плохо. Язык-то другой совсем.
Отношение зрителя во многом определяется тем, какая у него изначально установка относительно истории о 28 панфиловцах, считает он ее достоверной или нет. Мне ближе всего слова командира Капрова, которые часто перевирают: сражалась целая рота, а не один взвод, но все сражались геройски. Его версия не отрицает героизма всей роты, но позволяет сконцентрироваться на 28 героях.
— Меньше всего я хотел споров на эту тему. И не думал, что стану их неизбежным участником. Самое неприятное, что в «Википедии» — а молодые люди, впервые услышав сочетание «28 панфиловцев», сначала обращаются к интернету и попадают по первой ссылке именно туда — перевраны цитаты, можно прочитать, что подвига не было. Прочитав целую статью в «Википедии», эти люди закрывают ее и могут, например, написать письмо мне: а зачем вы снимаете фильм по пропагандистской сказке? Самый большой вред в том, что утверждение «Подвиг 28 панфиловцев — это неправда» превратилось в мем. Как и любой мем, он тиражируется с бешеной скоростью и дико устойчив. Вирус такой.
Это расстраивает, потому все было не так. Подвиг никто никогда не развенчивал. То, что 4-я рота 2-го батальона сражалась у Дубосеково, что 28 фамилий, высеченных на памятнике, — это фамилии настоящих воинов, которые там сражались, и большинство из них погибли, ни у кого не вызывает сомнений. Это настоящий подвиг времен войны. Как и любой подвиг, который превращается в легенду. От него отпадает все лишнее, остается голая суть. Живые люди превращаются в монументы — это естественный процесс, который в любой национальной культуре происходит. Я надеюсь, что наш фильм, если его посмотрит большое количество людей, в какой-то степени расставит точки в этом споре. 28 панфиловцев (при всей конкретике места боя, фамилий, дат) — символ этих боев, и в этом их основная функция. Это символ битвы за Москву. Как символ, он должен существовать и будет существовать всегда.
