Пермь – один из центров кино не только регионального, но и международного. Одной из ключевых причин подобного развития стал международный фестиваль документального кино «Флаэртиана», который уже более 20 лет ведет режиссер и продюсер Павел Печенкин. Как соседи Башкирии приучили своего зрителя смотреть кино и чего не хватает для счастья российской системе проката Павел Печенкин рассказал RBtoday в рамках «Дней документального кино в Уфе».
– С чего начался ваш путь в кино?
– На «Пермьтелефильме» я появился в 1985 году, когда экспериментальный театр, которым я тогда занимался, был закрыт, а мы попали в книжку «Вдали от государственных границ. Об идеологических диверсиях вражеских разведок на Урале». Благодаря этому, меня приняли работать на «Пермьтелефильм»: я туда стремился, но до того момента меня туда брать не хотели. А после этого случая меня предложили – мол, приберите его, воспитайте, чтобы талантливый парень не болтался без дела. Два года я изучал кинопроизводство на пленке 35 мм – экспедиции, съемки, монтаж, звук. Полный набор, в общем. В 1987 году я понял, что на студии люди постарше и поопытнее меня всю работу берут на себя. По их мнению, они с ней справлялись, но я так не считал. Мне было 30 лет, мне не давали работать, а хотелось снимать игровое кино. Я поехал в Москву и поступил на курсы к Александру Митте, но ему вскоре дали денег и он уехал снимать кино, а я остался на обочине. Я разозлился, вернулся в Пермь и создал свою киностудию – и в ней до сих пор работаю. На этой студии в начале 90-х я снял фильм «Любимчик», который посмотрели 5 млн человек. Если бы сейчас столько людей смотрело мое кино, я был бы богатым человеком. Мы хотели сделать свою киностудию – заработать и построить ее самостоятельно. Но тут нам подготовили сюрприз – 91-й год, а потом и 92-й.
– Удалось миновать кризис?
– Все деньги, которые мы получали с проката, тут же превращались в пыль. Мы спасались тем, что покупали стиральный порошок – в Перми работал завод с частью немецкого капитала. Порошка в стране не было – мы его покупали, складировали и через несколько месяцев продавали. Так мы протянули через инфляцию с минимальными убытками. Но через 2 года все равно деньги кончились. Я совершенно не понимал, что дальше делать, да и коллеги тоже. Кто поступил куда-то, кто уехал, кто ушел из профессии. Но тут к нам приезжает Андрей Анчугов, режиссер Свердловской киностудии, из Оберхаузена, взяв главный приз на международном кинофестивале. А это 10 тыс. марок! Представляете, что это были за деньжищи! Он рассказал про Свердловскую киностудию, где тогда работали наши лауреаты Эмми, Оскара. Я говорю: меня возьмите. У меня – ни квартиры, ни работы. В общем, полное фиаско по всем фронтам. Киностудия в Перми уже тогда была, с кое-каким оборудованием. Мы делали так: из Перми в Свердловск посылали заявку, заявка проходила, они присылали деньги, мы снимали, потом приезжали туда, я монтировал и сдавал кино от Свердловской киностудии. Так я сделал лучшие, на мой взгляд, фильмы, которые получили награды на фестивалях. Например, «Про Олю в неволе», который получил спецприз жюри на фестивале в Локарно.
Продолжение интервью читайте на сайте RBToday
